С южной окраины города-курорта крутой подъем ведет нас в карачаевский поселок Индустрия, минуя который мы поднимаемся на Кабардинский хребет. На высоте около 1550 м, где расположены искусственные посадки соснового леса, проходит граница Ставропольского края и Карачаево-Черкесии. Преодолев перевал, шоссе спускается в ущелье Кич-Малки, проходит мимо небольшого карачаевского аула Кичи-Балык («маленькая рыбка»), а затем начинает «карабкаться» на плато Шиджатмаз. С верхней точки плоскогорья открывается панорама Приэльбрусья, а в юго-западном углу «столовой» горы глаз различает купола обсерватории.
В 28 километрах от города-курорта на высоте 2072 метров над уровнем моря вблизи вершины Шиджатмаза находится горная астрономическая станция, основной задачей которой являются наблюдения активности Солнца во всех слоях его атмосферы в оптическом и радиодиапазонах.
Инициатором создания обсерватории, позволявшей вести систематические наблюдения солнечной короны, был М.Н. Гневышев. Будучи молодым сотрудником Пулковской обсерватории, в августе 1945 г. он рекомендовал главному астрономическому ученому совету страны обратиться в Академию наук СССР с просьбой о предоставлении в пользование одного из двух трофейных «цейсовских» коронографов. В результате изысканий в горах Северо-Западного Кавказа, южнее Кисловодска, было определено место, где в течение 334 дней в году имеется возможность «снять» солнце. Здесь, вблизи вершины Шиджатмаза, и стали строить астрономическую станцию. В октябре 1948 г. на фотогелиографе стали получать первые космические снимки. Тот германский телескоп жив до сих пор…
С запада к астрономической станции подходит балка Эрлеж (по-кабардински «крутой спуск»), сквозь проем которой в ясную погоду заглядывает в Шиджатмаз седой Эльбрус, к подножию которого мы и отправляемся по живописному ущелью, оживляемому шумом несущей свои воды в Хасаут крошечной речушки Шиджатмаз. Столь часто упоминаемое нами название происходит от искаженного кабардинского «ичжатмаз», переводимого как «место, где не лежит скот (коровы)».
На дне глубокого Хасаутского ущелья нас ждет встреча со знаменитой Долиной Нарзанов, которой мы посвятим один из своих будущих рассказов.
За Долиной Нарзанов шоссе одновременно радует обилием изумительных по красоте пейзажей и слегка пугает головокружительными петлями серпантина. Мы стремительно удаляемся от днища Хасаутского ущелья и столь же быстро приближаемся к макушке лишенного лесного наряда плоскогорья Харбаз.
Временами покидаем машину, чтобы насладиться очарованием окруженного веером ущелий плато Шиджатмаз с маковками строений обсерватории и шикарным цветочным ковром, накинутым на плечи Харбаза. Лес остался внизу, из чего можно сделать заключение, что наше местопребывание находится выше отметки в 2200 метров над уровнем моря.
Двигаясь в направлении Малки, представляется уместным процитировать академика А. Я. Купфера, участника экспедиции к подножию Эльбруса, который отмечает, что «на высотах встречаются огромные равнины и, следовательно, достаточно хорошие дороги, но часто приходится вдруг останавливаться перед глубокой долиной, в которую нужно спуститься, чтобы снова выйти с противоположной стороны». Сказано будто сегодня, а не в 1829-м…
Вскоре по левую руку от шоссе замечаем обращенную на юго-восток панорамную площадку. Грудь распирает от восторга.
То, прячась в плывущих над вершинами тучах, то, словно рассердившись, раздвинув могучей седой грудью облачный заслон, появляется на краю горизонта белоснежный властелин Кавказа. Существует более 30-ти различных названий, пытающихся поэтически передать фантастическую красу вулканического исполина. Говорят, слово «эл» переводится как «ветер», а «брус» – управлять. Балкарцы называют двуглавую ледяную шапку Минги-Тау, что означает «вечная гора сознания и мудрости». У иранцев это «блестящая гора», у турок – «властелин горных духов», у абхазцев – «гора пребывания блаженных», у кабардинцев – «гора счастья», звучащая как Ошхамахо. Рядом с Эльбрусом трех-четырехтысячники выглядят карликами, а человек сам себе представляется крохотной букашкой на грандиозном земном макете…
Петляя по плато, приближаемся к одноименному с ним ущелью, спускаемся в него, по мосту проскакиваем над гремящей в каменном жёлобе рекой и тут же натужно берем круто вверх по правому склону Харбаза. Подъемы настолько экстремальны, что трудно сказать, который из них круче.
Над границей леса можно выйти из машины и километр-другой прошагать по серой нитке новенького асфальта в небеса, начинающиеся как будто на кончиках пальцев вытянутой к эльбрусским ледникам руки. До белоснежного подножия еще добрых полтора десятка километров, но, кажется, стоит только захотеть, и мы заглянем в кратер уснувшего вулкана…
За остающейся слева от шоссе горой Тузлук (2585 м) находится не сразу бросающаяся в глаза развилка. Основная трасса спускается в ущелье Малки, а вправо уводит рассекающий склоны горы Сирх плохенький полугрейдер, по которому натужно ползут немногочисленные легковушки. Это – дорога к поляне генерала Г.А. Эммануэля. Мы же на некоторое время остановимся около пользующейся особым почтением одинокой горной пирамиды.
У читательской аудитории писателя Александра Асова Тузлук и ее окрестности пользуется особым почтением. Действительно, при взгляде на гору не покидает ощущение рукотворной доработки ее склонов и вершины – некоторого облагораживания природного образования в геометрически правильную форму. Не исключено, что в прошлом Тузлук являлся центром большого культового святилища. Есть информация ведического происхождения, что внутри горы находятся камеры-кельи, использовавшиеся жрецами для уединения и самопознания…
В нескольких сотнях метров ниже развилки обрывается асфальт. Сказать, что суровые пейзажи Приэльбрусья впечатляют, значит, ничего не сказать. Но в лексиконе не хватает слов, чтобы описать красоту этого уголка высокогорья. Эльбрус пока скрыт отрогами хребта, но от моста через Малку в хорошую погоду можно сполна насладиться его величием. Сейчас же перед глазами базальтовая стена правого каньонообразного борта Малкинского ущелья и то пропадающий, то снова возникающий бушующий поток реки, несущей свои воды на встречу с Тереком.
Прежде чем двигаться к урочищу Джилы-су, можно пешим порядком проследовать левобережьем в сторону водопада Куракая-су на одноименной речушке, обрывающейся с уступа в русло Малки. Объект известен также под названием Тузлук-Шапа.
На поляне перед тесниной раскинут палаточно-автомобильный лагерь, а по некрутому склону взбегает тропа. На ней тут и там фотографируют пока еще невидимое чудо, о существовании которого подсказывает водяное облако, висящее над ревущей внизу Малкой.
Но вот и сам 25-метровый водяной каскад. Мощь такая, что даже на расстоянии 50-ти метров вас обдаёт фонтаном брызг. Зрелище впечатляющее, несмотря на бурый цвет потока.
После полудня зачастую ухудшается погода. Тогда с эльбрусских ледяных полей в ущелье накатывает туман. К сожалению, в обоих августовских путешествиях к подножию Ошхамахо мы появлялись в верховьях Малки именно в эти часы, и наш обзор ограничивался скалами каньона с недостроенной гостиницей над обрывом…
От моста через Малку до конечной точки автопутешествия остаются всего шесть километров пути.
Место под названием «теплых нарзанов», или иначе Джилы-су, стало известно с конца XIX в. Сюда к насыщенным углекислым газам и слегка подогретым (до 22°C) недрами Эльбруса «малкским источникам» приезжали горцы лечиться от «чахотки, сухотки и ревматизма». Некоторые целебные источники издавна использовались для купаний, другие – для питья.
Рядом в устье балки Кала-Кулак, более известной как Долина Замков, по обеим сторонам неглубокой лощины находятся экзотические стреловидные каменные изваяния. За поворотом начинается тропа, через сотню метров приводящая к небольшому бассейну под открытым небом, посещаемому и мужчинами, и женщинами, но в разные часы.
Видимый от нарзанного бассейна водопад на реке Кызылкол имеет высоту около 40 метров. На картах он отмечен как Султан. Под срывающимся с уступа каскадом Красная река сливается с Бирджалы-су. С этого места и начинается собственно Малка. Следуя разъяснениям «Топонимического словаря Кавказа», можно сказать, что левый борт «единственной гривы» осложнен оползневым сбросом. Дело в том, что именно так в буквальном смысле переводится «бирджалы».
Из обнаженного «тела» обвалившегося участка склона бегут-струятся крошечные и внушительных размеров родники. Несмотря на непогоду, впечатления самые, что ни есть положительные.
Добавляет впечатлений прогулка на поляну генерала Эммануэля к Серебряному источнику.
Вливаемся в толпу паломников, что хорошо набитой тропой мелкими и крупными партиями движутся от Джилы-су вверх и в обратном направлении. Тучи надежно оккупировали ущелья. Сыплет мелкий дождик. «Зажатый» между небесами и скалами на высоте более 2400 метров над уровнем моря, ощущаешь что-то ирреальное…
Пока преодолеваем подъем, выводящий к поляне базового лагеря русской экспедиции 1829 г., предоставим слово одному из ее участников Жан-Шарлю де Бессу: «Урочище, где мы остановились, было окружено со всех сторон высокими горами; некоторые из них являются вулканическими. Малка (Кызылкол – Ю.К.) течет здесь очень быстро. Осмотревшись, чувствуешь унылое одиночество. Острые скалы, кажется, достигают облаков; черные горы, окружающие снежные вершины, составляют основание Эльбруса».
Выйдя на поляну, наблюдаем узенькую зеленую полоску альпийских лугов, с юга и востока прошитую ставшими еще чернее после прошедшего дождя скалами. На дальнем плане, километрах в двух, просматривается вдавленный серой облачной массой прямо в землю очередной палаточный лагерь. Чтобы попасть к нему, надо перейти реку. Большинство паломников сворачивают влево, туда, где, прорезав теснину, обрывается к урочищу Джилы-су Красная река.
Справа видны безобразные шрамы, оставленные петлями серпантина на склонах горы Сирх. Из-под ног по бесчисленным норам разбегаются суслики…
В докладе, сделанном в Академии наук о путешествии в окрестности горы Эльбрус на Кавказе, предпринятом по приказу его императорского величества господином Купфером 29 декабря 1829 г., говорилось, что победы главнокомандующего Кавказской линии генерала Г.А. Эммануэля привели военачальника «к подножию Эльбруса, который прежде считался неприступным. Он убедился, что гора вовсе не была окружена болотами, как считали горцы, а страхи, витавшие окрест, – результат воображения этих народов – были ни чем иным, как результатом их суеверия»…
В конце июля к югу от места базового лагеря первой эльбрусской экспедиции среди нагромождения скальных обломков из земных недр появляется кристальный как слеза родник, содержащий в своих водах до 4 % чистого коллоидного серебра. Проходят четыре-пять недель, и источник иссякает.
Вера же в его животворящую силу ежедневно приводит к нему многие сотни страждущих. Вот и мы завершаем наш путь к поножию Минги-Тау, испив целебной водицы из Серебряного ключа.
