Как известно, «Аллаху Акбар» – это выражение, которое может использоваться мусульманами в самых различных ситуациях. Например, оно является частью молитвенной формулы, произносимой во время совершения ежедневной обязательной молитвы – намаза. Кроме того, слова «Аллаху Акбар» служат выражением радости или одобрения в многообразных жизненных обстоятельствах. Однако нет никаких авторитетных исламских источников, которые предписывали бы прибегать к этому возгласу во время попытки прорваться в бар.
Да и что, казалось бы, делать мусульманам в баре? Ведь употребление алкоголя последователям исламской религии категорически запрещено. К тому же питейное заведение в глазах религиозного человека в принципе должно выглядеть как далеко не самое привлекательное место на свете. Налицо противоречие. Комментируя конфликт возле питерского бара, известный современный писатель Герман Садулаев иронично заметил, что «в жизни надо выбирать что-то одно: или в бар, или «Аллах акбар!».
Острота, и даже драматизм описываемого случая, весьма характерного для современной России, заключается, конечно же, вовсе не в том, что некоторые последователи ислама подходят к соблюдению предписаний своей религии без необходимой строгости. Среди мусульман, несомненно, очень много искренне верующих, принципиальных и порядочных людей. И столь же несомненно, что среди приверженцев иных конфессий найдётся немало тех, кто, демонстрируя показное благочестие, в тайне предаётся многочисленным порокам. Ханжество и пустосвятство возникли не сегодня и не в России, они сопровождают человечество на протяжении всей его истории. Однако для современного российского общества как, пожалуй, мало ещё для какого другого, характерна смешанная, состоящая из разнородных кусочков картина мира.
Казалось бы, неистовое желание мусульманина попасть в бар должно быть квалифицировано как логический фол. Но это с точки зрения простой, одномерной, плоской логики. «Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил», – говорил герой Ф.М. Достоевского. И к россиянину любой национальности и любого вероисповедания это определение подходит идеально, словно к франту тщательно подогнанный сюртук. Нас разрывают противоположные стремления, нас манят и огни выстроенного на Западе глобального города, его сказочная суета и блестящая мишура, и аскетизм и пустыни Востока, поиск истины и жизнь «по правде».
Россиянам в последние годы стал хорошо известен мусульманский праздник Курбан-байрам, отмечаемый в память жертвоприношения пророка Ибрахима. В Москве традиционно центром торжеств является соборная мечеть у спорткомплекса «Олимпийский». Здесь каждый год собираются десятки тысяч мусульман. Вид множества людей, заполонивших улицы, некоторых может напугать. Других шокирует публичный забой жертвенных животных (впрочем, от этого обычая сейчас стали отказываться). Но в то же время есть и такие, кто восхищается единым порывом массы мужчин, творящих молитву бок о бок, плечом к плечу, сплочённых общим действием в единое целое.
По многим причинам среди россиян растёт популярность фундаментальных и радикальных течений в исламе, таких как салафия. Что привлекает в них растерянного обывателя? Именно то, чего зачастую не хватает в окружающей действительности. Жёсткие принципы, чёткие и однозначные ответы, простые рецепты как жить и что делать. На фоне салафитов мусульмане, исповедующие традиционный ислам, выглядят как люди, склонные приспосабливаться к действительности, склонные к компромиссам, что не всегда может устраивать пылкого неофита.
Итак, достаточно понятно, что предлагает радикальный ислам своим новообращённым адептам. Но что он требует взамен? Какова плата за проезд в рай «чистого» ислама? Не окажется ли она чрезмерно высокой для горячих искателей Бога, для тех, кто всего лишь жаждет успокоения от душевных смятений?
О запретах в исламе известно довольно хорошо. Некоторые из них относятся к числу традиционных для любой системы права. Например, запрет убийства или кражи. Другие связаны с моральными требованиями, налагаемыми на человека обществом – запрет употреблять алкоголь, совершать прелюбодеяние, участвовать в азартных играх. В среде современных салафитов запреты гораздо строже. Под них подпадают поклонение могилам святых, любая музыка, театральные представления, некоторые виды спорта. По сути дела вся жизнь приверженца радикальных течений в исламе жёстко регламентирована религиозными нормами от рождения и до смерти.
Широкий общественный резонанс вызывают акции салафитов в крупных европейских городах. В немецком городе Вуппертале салафиты организовали патрули «шариатской полиции». «Полицейские» подходят к посетителям кафе, баров и игорных заведений и агитируют отказаться от алкоголя и азартных игр, раздают листовки, в которых объясняется, что по законам шариата и предписаниям Корана алкоголь, наркотики, порнография, азартные игры, музыка греховны. В Лондоне участники акций закрашивали витрины и рекламу нижнего белья. Порицанию подвергаются демонстрирующие свои чувства на улице влюблённые пары, а также женщины, чья одежда не соответствует исламским нормам.
В государстве Мали в Северо-Западной Африке радикалы разрушают исторические памятники, относящиеся, что любопытно, к эпохе утверждения и расцвета в данном регионе ислама. Повреждению подвергались старинные мечети в легендарном городе Тимбукту, захоронения крупных деятелей ислама. Представители экстремистских группировок оправдывают свои действия тем, что эти памятники культуры становятся объектом поклонения со стороны невежественных с их точки зрения людей. Ведь подобное поклонение, как они считают, запрещено исламом и является разновидностью многобожия.
Похвальна ли столь ревностная борьба за нравственность? В таких вопросах нет общей дороги, каждый решает сам какой образ жизни, какие ценности ему ближе. Не существует тех аптекарских весов, на которых можно было бы определить истинный вес индивидуальной свободы или традиционной морали. С философской точки зрения всё может рассматриваться как ценность – любые формы духовной деятельности и практического освоения мира. У радикальных мусульман сложились собственные ценностные комплексы, не только альтернативные ценностным комплексам европейцев, но даже претендующие на культурную подлинность по сравнению с любыми иными системами общественного идеала. Этого отрицать никак нельзя. Лучше ли они или хуже европейских? Проблема сопоставления культурных форм по степени прогрессивности крайне трудна, поскольку не слишком понятно, что здесь может браться за критерий оценивания.
Но одно ясно – до бесконечности жить с раздвоенным сознанием, со стремлением и к строгому патриархальному быту, и к буржуазному комфорту общество не сможет. Архимед, согласно легенде, говорил: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю!». Задача совместить верность духовным традициям со впитываемой нами западной свободой потребления сопоставима по своей сложности с попыткой перевернуть Землю при том, что никакой точки опоры не видно.
В России в настоящее время религия отделена от государства, общественные отношения регулируются светскими законами, а не законами шариата. Что сулит нам отказ от светского устройства общества и переход к системе, построенной на суровой морали, требующей бескомпромиссного, безусловного подчинения личной свободы религиозному долгу?
Следует иметь в виду, что разница между современным правом и шариатом заключается не в том, что современное право лучше проработано с точки зрения юридической техники. Арсенал логико-языковых средств исламского права весьма богат и разнообразен, и едва ли уступит наиболее совершенным европейским системам права. Разница эта заключается в том, что современное право – это равный масштаб по отношению к разным людям со всеми их достоинствами и недостатками. Формальное равенство принципиально отличается от любых попыток фактической уравниловки, в том числе и в том её варианте, который предлагался в XVIII веке арабским религиозным реформатором Мухаммадом ибн Абд аль-Ваххабом.
Официальный закон не требует, чтобы граждане во всех ситуациях выглядели безупречно с точки зрения манер, поступали в соответствие с нормами этикета. Мы привыкли выражать себя, свою индивидуальность, проявляя свои вкусы в одежде и в общении – через интонацию, мимику, жесты, в способах оценивать книги, кинофильмы, музыку. Наши слабости, наши дурные привычки тоже являются отражением нашей личности. Попытки подогнать под единый стандарт всё многообразие человеческих отношений неизбежно обернутся репрессиями. Если подходить к людям с позиций абстрактной нравственности, то обыватель с его грубыми вкусами и привычками должен быть лишён всякого права голоса.
Радикальный ислам к изъянам во внешности и поведении своих адептов весьма строг. Но не ограничивает ли он тем самым право человека на личный выбор, пусть даже ложный, пусть ошибочный, но отражающий его собственные взгляды, его собственные заблуждения и иллюзии. Преступление ли это – поклоняться фальшивым кумирам? Или всего лишь ещё одна возможность для творчества, возможность выразить себя?
Люди, примкнувшие к салафитам, не всегда осознают те трудности, которые сулит им новый образ жизни. Светское общество, при всех его очевидных недостатках, является более мягким, более толерантным, чем общество, живущее по законам шариата. С точки зрения формального права высшей нравственной ценностью являются права любого человека, сколь бы неприятен при личном общении он ни был. В светском обществе не принято учить других жизни, считать себя духовным гуру, просветлённой личностью и примеривать роль блюстителя общественной морали. Ты такой же, как все, и твои права заканчиваются там, где начинаются права другого. Даже если этот другой – любитель женщин или алкоголя, картёжник или шалопай.
Распространение радикального ислама чревато существенными переменами и для России в целом. Например, для радикального ислама нормой является подчинённое положение женщины. Хотя те или иные исключения, конечно, имеют место быть, но в целом в обществах салафитов женщина не считается полностью правоспособной, её правоспособность поглощается правоспособностью мужчины – отца или мужа. Равенство женщины в правах с мужчиной – это достижение современных европейских и европеизированных обществ. Готовы ли мы отказаться от этого завоевания?
Жёсткие религиозные предписания не так-то просто совместить со свободой научного творчества. По мнению салафитов, общественный идеал лежит в прошлом – в быте и нравах первых мусульман, а главные истины о мире записаны в священном Коране. С этой точки зрения знания о прошлом и следование традициям важней попыток создать что-то новое, поскольку такие попытки могут грозить сложившемуся укладу. Но, оглядываясь постоянно назад, ты рискуешь застыть соляным столбом. Науке трудно развиваться в несвободном обществе, поэтому в техническом отношении теократические режимы уступают светским европейским странам.
Нам нужно подумать и ответить себе на вопрос, в каком именно государстве мы хотим жить. В правовом государстве, в котором и для русских, и для представителей других национальностей понятие гражданского долга, гражданской ответственности будет стоять выше этнических и клановых интересов, чувство принадлежности к гражданскому обществу – выше этнической идентичности, право – выше традиций и обычаев, в том числе и религиозных? Или нам ближе идеал ранней мусульманской общины, общины людей, полностью поглощённых своими идеями и готовыми фанатично, с оружием в руках их отстаивать? Готовы ли мы жить в обществе, в котором идентичность строится не на свободном культурном выборе, а на обязательных предписаниях, регламентирующих жизнь индивида в группе?
Конечно, светскому обществу присущи многие недуги. В том числе и такие опасные, как социальная несправедливость, алкоголизм, наркомания, проституция и т.д. Ещё хуже то, что в отсутствие общей идеологии и тесных социальных связей человека охватывает чувство одиночества и заброшенности в огромном чуждом мире. Он должен сам искать ответ на вопросы, которые задаёт ему жизнь, сам на свой страх и риск выстраивать свою личность. Путь индивидуального самопознания – это узкая и тернистая тропинка. Кажется, разумней свернуть на большую дорогу и идти в общей колонне. Идеология радикального ислама даёт готовые и простые ответы. Но не лучше ли иметь плохо читаемый рецепт лекарства, чем ясное предписание принять яд?
