Военный китель Владимира Леонидовича весит около 11 килограммов. Надевается редко, только по случаю. Но когда полковник Пруссаков, потомственный военный, выходит в парадной форме, захватывает дух – вся грудь в наградах, 65 орденов и медалей за военные и трудовые подвиги. Для своих внуков и правнуков он самый замечательный дедушка на свете, который учит главному – любить жизнь и свою Родину. Они верят – дед знает им подлинную цену.
Ветерану 91 год. Он прожил яркую, хоть и сложную жизнь, и до сих пор уверен, что именно поколение советских людей – самое стойкое, патриотичное, обладающее духом невероятной силы.
«Предвоенный период, – вспоминает Владимир Леонидович, – был невероятно трудный, голодный, тяжелый, но люди, выросшие в нищете, стали камнем преткновения на пути врагов советской Родины. Мои прадеды – безграмотные кузнецы. Отец рассказывал, что у его родителей было 19 детей, а осталось только четверо. А уже мы – их дети – получили высшее образование. И всё благодаря стране. Какая это была страна! Одна-единая, неделимая, уважающая друг друга семья – Советский Союз».
Владимир Пруссаков – интернационалист, и считает, что могущество государства – в дружбе народов. В Великую Отечественную это содружество во многом сыграло ключевую роль. В годы войны он командовал ротой – солдаты 17 национальностей, в числе которых таджики, узбеки, казахи и даже цыгане, воевали, как один, никто не прятался за спины других, сражались, не жалея жизни.
Война застала молодого парня на пороге восемнадцатилетия. Он оканчивал школу и работал на железной дороге кочегаром. Сразу призвали в Ташкентское пулеметно-минометное училище, но учебу пришлось прервать, 19-летнего Владимира отправили на фронт, боевой путь курсанта начался с обороны Москвы.
«Воевать всегда страшно, в любом возрасте, очень мало людей, не боящихся смерти, – рассказывает ветеран. – Но когда идешь в бой, страх исчезает, за страну стояли. За войну получил четыре ранения. Под Москвой в обороне – первое, в руку. До сих пор не работают пальцы. В 19 лет я уже был командиром стрелковой роты. Под Сталинградом закончились бои, войска двинулись под Орел, туда же взял направление и наш Брянский фронт. Такой снег глубокий выпал, технику и боеприпасы не подтянуть, бои затихли».
Получил второе ранение; закончив лечение, прибыл на фронт, и в ту же ночь завязалась Курская битва. Я принял командование противотанковым взводом 380 й дивизии. Это было сильнейшее испытание всех сил – нравственных и физических. Семь дней длились тяжелейшие бои под Орлом. Ни на один метр фронт не отступил. Вся земля на переднем крае была изрыта. Жара стояла невыносимая. Днем солнце казалось красным диском, дышать нечем, рвали белье, мочили и дышали через него, спасаясь от пыли. И переломили. Перешли в наступление. Была неимоверная радость. Тем более нашей дивизии тогда присвоили звание «Первого салюта».
Владимир Леонидович четко помнит, как 5 августа 43-го, подойдя к Орлу, форсировали Оку. Ночью пытались пройти по не взорванному немцами понтонному мосту на правый берег. В это время противник открыл пулеметный огонь. Били с церквушки. Командир взвода Пруссаков дал задание уничтожить пулеметчика, его боец одним выстрелом снял фашиста. Но через несколько секунд немцы открыли минометный огонь, да такой шквальный, что мина к мине ложилась. Десять осколков насчитали в госпитале у нашего земляка. Выписался как раз к наступлению на Белоруссию. Форсировали Десну, вошли в Белоруссию. И снова радость, немцы бегут, а бойцы Красной Армии чувствуют превосходство, появились и силы, и уверенность. Бои остановились на Днепре. Всю зиму то оборонялись, то наступали…
Страшных эпизодов, врезавшихся в память ветерана и не тускнеющих со временем, много, все дни войны прошли на одном нерве. Но больнее всего вспоминать, как погиб самый близкий друг Жора.
«Это произошло в Белоруссии, тогда мы оба с Георгием Титовым были в звании старших лейтенантов, – продолжает свой рассказ Владимир Леонидович. – Помню, речушка текла, на той стороне метров в двухстах немцы, а мы по другую сторону. И вдруг нас вызывают по телефону – получили новое задание, должны сняться с обороны, перейти на другой участок фронта и наступать. Идем с ним по траншее, Георгий впереди, я за ним, знаю, – сзади немцы. Дальше метров двадцать от берега реки видимая зона. Не успел я Жоре сказать: «Давай быстрее!», мы почти прошли опасный участок, осталось буквально пару метров, вдруг на немецкой стороне раздался щелчок. Выстрел снайпера и мой друг падает. Я заскочил за поворот траншеи, тащу его за руку, вытащил, а он мертвый.
Вместе с ним прошли год самых жестоких боев, уже в Белоруссию вошли. Так мечтали, что сломим врага, победим, выстоим. Сомнения не было, что оба останемся живы, строили планы на мирную жизнь, а практически за полгода до конца войны его убили.
Но особенно отчетливо запомнились семь дней и ночей непрерывных боев на Курской дуге. На переднем крае перед траншеями травинки не осталось, вся земля была в осколках и воронках, как перепаханное. Бойцы не спали. Напряжение страшное – только отразили воздушную атаку, артиллерия перешла в наступление – отбросили ее в глубину вражеских позиций, пехота идет. И тут выстояли, в ходе упорных боев немецкие войска удалось разгромить, и Красная Армия перешла в наступление».
Тяжелые бои были и под Быховым зимой 44-го. Город несколько раз переходил из рук в руки. Переправлялись через замерзший Днепр, снаряды пробивали лед, люди и техника уходили на дно. Но и это испытание было пройдено. А впереди их было еще множество.
«22 июня перед операцией «Багратион» пошел в разведку боем, впереди шел батальон майора Мустакимова, рота, которой я командовал, поддерживала его противотанковыми ружьями. Разведку провели, захватили две траншеи противника, затем вернулись в первую. Но немцы попытались ее занять вновь. Остановив два расчета, мы стали уничтожать противника. Только ночью удалось вернуться и доложить командиру полка, что задание выполнено. А он на меня смотрит и говорит: «Как? Мне доложили, что командир противотанковой роты погиб в первой немецкой траншее и похоронку уже отправили родным». Я тут же написал письмо домой, в штаб сообщили об ошибке. В один день мои близкие получили и извещение о смерти и следом сообщение о том, что жив».
Командир отдельного взвода противотанковой роты 222-го полка 46 й дивизии Владимир Пруссаков принимал участие в освобождении городов Цеханув, Быдгощь, Нойбранденбург, форсировании реки Одер и в Кенигсбергской операции. Когда его часть повернула в Германию, на Юго-Запад, на Бранденбург, мобильность армии была высокая, настроение бойцов приподнятое. Люди чувствовали приближение Победы!
«2 мая прибыли в Бранденбург, командир полка пошел получать задание, но вернувшись сказал: сложить оружие – Берлин пал. Такое было ликование! Непривычное чувство тишины – иногда раздавались одиночные выстрелы. Когда объявили, что рейхстаг капитулировал – воздух взорвался от пальбы, это был невероятный салют уже в мирное небо. Стреляли из автоматов, пулеметов, орудий. А 9 мая мы встретили праздник Победы за столами. Радость была неимоверная – генералы, офицеры, солдаты – все обнимались».
Владимир Леонидович закончил войну в звании старшего лейтенанта, но продолжил военную службу в дивизии НКВД, боролся с бандитизмом на Западной Украине, в Латвии. На пенсию вышел в звании полковника. В Северной Осети проживает с 1950 года. Свою трудовую деятельность продолжал вплоть до 1998 года. Его военный китель украшают орден Отечественной войны I степени, два ордена Красной Звезды, медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За взятие Кенигсберга», «Во славу Осетии» и другие почетные награды. О Великой Отечественной он пишет книгу, воспоминаний фронтовика хватит не на одно издание.
Наши ветераны... Они по-другому относятся к жизни, иначе ее чувствуют, понимают ее ценности. Нам бы ловить время, пока они есть, учиться у них, впитывать все то важное и главное, что они могут дать. Пока эти Герои еще не стали Историей.
