Судите сами. Игропуло – чемпион России, Греции и Испании, полный кавалер континентальных клубных трофеев: победитель Лиги чемпионов (с испанской «Барселоной»), обладатель Кубка обладателей Кубков Европы (с «Чеховскими медведями») и Кубка ЕГФ (с немецким «Фюксе Берлин»), лучший бомбардир сборной России на Олимпийских играх 2008 года.
Не так давно уроженец Ставрополя объявил о завершении своей славной спортивной карьеры, причем сделал это, как всегда, оригинальным образом – снял видеоклип «Я игрок без обеих ног». Однако долго без дела герой нашего рассказа не сидел – почти тут же стало известно, что он влился в тренерский штаб родного «Виктора» в качестве специалиста по индивидуальной подготовке.
Что подвигло Константина принять решение повесить кроссовки на гвоздь? Почему «человек мира» не остался за границей, на какой зарубежный клуб Игропуло похож «Виктор»? Об этом и многом другом Константин Валерьевич рассказал, как всегда, с предельной откровенностью.
– В прошлом сезоне Вы после более чем годичного перерыва, вызванного травмами, вернулись в большой гандбол, проведя сезон в польской «Висле». Вроде бы все наладилось, и поэтому известие о том, что Вы надумали повесить кроссовки на гвоздь прозвучало, как гром среди ясного неба. Судьбоносное решение стало плодом долгих раздумий или, напротив, было принято быстро?
– Это был долгий процесс. Я тщательно взвешивал «за» и «против», размышлял, анализировал ситуацию с коронавирусом в мире, чтобы понимать, чего ждать. Несмотря на свои 35 лет, честно говоря, хотел еще поиграть. Но этот непростой год внес значительные коррективы в мою карьеру. Да, в Польше я вернулся в большую игру, мечтал вновь надеть майку национальной сборной, но сезон в итоге оказался скомканным. Я проделал огромную работу, чтобы вновь выйти на площадку: долго лечился, потом восстанавливался, набирал форму. Но как только все срослось, я стал стабильно играть, свалилась пандемия – и сразу все закончилось.
Не скрою, в межсезонье были заманчивые предложения. В частности, звали в немецкую бундеслигу. Но я понимал, что мне уже трудно начинать все с ноля: новая команда, новый тренер, новые ожидания… Я всегда боялся подвести людей, которые в меня поверили.
В игровом же смысле у меня достаточно наград, я не ставил задачу обязательно выиграть еще какую-то медаль. К тому же я люблю играть для зрителей, а с этим сейчас тоже большие проблемы. Я с сожалением смотрю на пацанов из «Виктора» – без болельщиков, в камерной атмосфере очень сложно получать кайф от того, что делаешь. А мне хочется, в первую очередь, наслаждаться игрой.
Мне, конечно, хотелось бы закончить собственным волевым решением, но за меня свое мнение по этому поводу высказало здоровье. Да, оно еще позволяло играть, но уже очень лимитировано. А в нынешней ситуации из-за рваного игрового графика даже молодые и полные сил игроки зачастую «сыплются», что уж говорить обо мне. Для меня нет хуже состояния, чем возвращаться в строй после травмы. Каждая новая попытка вернуться в игру – большой риск. Как мне сказали врачи: чем дольше ты будешь пытаться это сделать, тем раньше окажешься у нас. Я прекрасно отдавал себе отчет, что могу вновь наступить на те же травмо-грабли.
В итоге все эти факторы сложились в единое целое, и я понял – нужно что-то менять. И даже попросил агента не озвучивать больше мне новые предложения, потому что внутренне настроился заканчивать карьеру.
– О Вас сложилось мнение, как о «человеке мира»: Вы успешно играли в Греции, Испании, Германии, Дании, Беларуси, Польше. Почему в итоге решили вернуться в Ставрополь?
– Были мысли остаться в Плоцке и начать тренерскую карьеру там, но не срослось. В результате все получилось по известному принципу: «Где родился – там и пригодился». Ставрополь – мой родной город, «Виктор» – мой родной клуб, в котором я начинал карьеру. Для меня главное – работать. И спасибо «Виктору», что дал мне такую возможность.
– Многие болельщики считают, что Вы с Вашим опытом могли бы помочь «Виктору» на площадке в любом состоянии: просто выходили бы на площадку на несколько минут и плюс пробивали бы семиметровые.
– Помочь можно, но главное – не мешать. Здесь есть много нюансов. Чтобы выходить на площадку, надо подписать контракт с клубом, который, в свою очередь, должен официально внести игрока в заявку, выкупить международный трансферный лист (а это, между прочим, недешевое удовольствие). Это же не просто выйти поиграть, мы же не на первенство водокачки выступаем. К тому же я не думаю, что команда так сильно нуждается во мне, как в игроке. Да, согласен, закончить карьеру дома – большой соблазн, это еще одна такая «замануха». Как доза для наркомана: ты ведь хочешь играть, тебе тяжело резко расстаться с любимым делом, которому ты отдал практически всю жизнь.
– Существует мнение, что каждый тренер, чтобы развиваться в профессии, должен «убить в себе игрока». По опыту первых матчей, проведенных на тренерской скамейке, можете сказать, что Вам удалось это сделать?
– Начнем с того, что я вообще не планировал так быстро оказаться у бровки во время игры. Просто так случилось, что старшие товарищи по тренерскому цеху внезапно заболели – и мой карьерный рост очень резко пошел в гору (смеется). Я настраивался входить в работу постепенно, но из-за форс-мажора пришлось сразу же подключаться к каким-то глобальным вещам. Это для меня сложно. Но могу сказать, что во время этих матчей уже не вспоминал, что я игрок. Хотя мне, как начинающему тренеру, все еще гораздо легче ребятам что-то показать на своем примере, чем объяснить на словах. Однако когда я беру мяч и начинаю с ним выпрыгивать, то понимаю – это уже не нужно. Если делаешь окончательный выбор, нужно резко эти мысли обрубать.
– Как к Вам теперь обращаются игроки, с которыми Вы еще не так давно вместе выходили на площадку?
– Да мне, по большому счету, без разницы. Я много лет отыграл в Европе, где люди вообще не знают, что такое отчество. Если просто будут называть «тренер», меня это никак не обломает. Тем более, что я сейчас нахожусь в переходном периоде – выступаю в роли своеобразного мостика между тренерами и игроками. Стараюсь всем только помогать. Мне важно знать, что я не говорю не в пустоту, что меня услышали. По сути, мы сейчас работаем в одной связке, и ребята дают мне хорошую обратную связь. Я тоже учусь у них. Прежде всего – передавать опыт не личным примером, а донести словом.
– Вы очень разносторонняя личность: ведете ток-шоу «Гандбол липучий», время от времени взрываете медиа-пространство зажигательными клипами, владеете несколькими языками, и это далеко не полный перечень ваших увлечений. По сути, после завершения спортивной карьеры Вы легко могли пойти куда угодно: и на телевидение, и в шоу-бизнес, и в политику, и в переводчики. Почему все-таки отдали предпочтение тренерскому ремеслу?
– Несмотря на то, что я люблю заниматься разными вещами, профессионал я лишь в одном – в гандболе. И для меня было важно остаться в любимом деле. Хотя неизвестно, как оно все повернется в дальнейшем, может, со временем я пойму, что это вообще не мое. Однако пробовать нужно в любом случае, самое главное – есть внутреннее желание. Хотя это не значит, что я не думаю о параллельных проектах. Мысли есть, но пока что новая работа забирает все мое свободное время. Его не хватает даже на родных и близких.
– Как семья отнеслась к Вашему решению попробовать себя на тренерской стезе?
– С пониманием. Им нравится, что я нашел себе дело по душе. Но есть и другая сторона медали – мы теперь редко видимся. Жена и дети живут в Сочи, я – в Ставрополе. Я думал, будет проще. Но верю, что скоро смогу войти в определенный режим, упорядочить свой рабочий график – и стану больше времени уделять семье.
– «Виктор», кстати, в гандбольном мире тоже всегда считался большой и дружной семьей. Насколько изменился клуб за годы Вашего отсутствия?
– Он встал на ноги, сейчас это более структурированная, серьезная, профессиональная организация. Конечно, нужно поблагодарить всех, кто всячески способствует этому. Если раньше мы не жили, а выживали, то сейчас у игроков такие условия, о каких мы в свое время даже не мечтали, ребята – в полном шоколаде. Хотя, конечно, некорректно сравнивать наше время и нынешнее. Все поменялось, в том числе менталитет игроков. Если ты хочешь, чтобы у тебя была нормальная команда, ты должен предоставлять игрокам достойные условия. Закончилось то время, когда без зарплаты, на голом энтузиазме можно было отыграть весь сезон только потому, что Виктор Георгиевич Лавров за счет своей неиссякаемой энергии и горячей веры убеждал всех вокруг, что все будет хорошо. Конечно, это был великий человек! Люди верили ему, шли за ним, он заражал своим энтузиазмом, не давал унывать в любых условиях. Но сейчас такое в профессиональном коллективе уже невозможно.
– Вы поиграли во многих европейских клубах. На какой из них похож «Виктор»?
– Наверное, на «Колдинг». Во-первых, он базируется в провинциальном городе типа Ставрополя, мы там все жили рядом. Во-вторых, в то время, когда я там играл, в клубе собрались многие мои друзья из разных стран. В-третьих, в конце моего второго сезона в Дании случился период, когда у клуба возникли финансовые проблемы. И в этот непростой момент команда – вопреки обстоятельствам, сплотилась, стала как семья. Многие вопросы с руководством мы предпочитали решать полюбовно. А тренер, несмотря на весь этот финансовый трэш, создал в коллективе прекрасную атмосферу. Но все равно это очень натянутая параллель. На Западе клубы устроены по-другому.
– В одном из интервью несколько лет назад Вы обмолвились, что Россия и Европа – два разных мира. И неизвестно, в каком Вы предпочтете остаться после карьеры. Ваша позиция по этому поводу претерпела изменения?
– Я и сейчас мог бы жить и работать за границей, и пандемия – не преграда. Разница заключается в том, что глупо жить здесь по европейским стандартам, а там – по российским. Нужно просто понимать, где ты находишься. Вот и все.
Я понимаю, что из-за советского «железного занавеса» нас сильно отбросило назад, и наверстать это отставание пока нереально, процесс становления цивилизации не делается по щелчку. Есть определенные этапы, которые нужно пройти постепенно, по чуть-чуть.
Да, во время жизни в Европе ты меняешься. Хотя я и легко адаптируюсь к окружающей среде, но вырос все равно в России, и некоторые вещи мне очень сложно изменить. В России очень много хорошего, на Западе также есть прекрасные вещи, которые можно адаптировать здесь. Но есть и такие, которые я никогда не приму. Я для себя решил, что где бы ни работал, с кем бы ни общался, главное – пытаться изменить мир вокруг к лучшему. Этим и нужно заниматься. А где – не так важно. Хотя, конечно, лучше это делать дома.