«О том, что стал номинантом на звание «Человек года», узнал от друга, он мне прислал ссылку об этом. Честно, до сих пор не в курсе, по каким критериям меня рассматривают на это звание. То, что я и оператор, и режиссер, и продюсер? Это никакое не супердостижение. Есть много режиссеров, которые были сначала операторами, потом режиссерами, некоторые из них стали продюсерами. Ничего сверхъестественного в этом нет. Если, к примеру, врач был вначале терапевтом, потом стал хирургом, а его еще назначают главврачом больницы. Он одновременно и главврач, и терапевт, и хирург. Его же за это не выдвигают на звание – лучший врач года. Это нормальное человеческое стремление к тому, чтобы расти, стремиться к чему-то большему, делать что-то новое. Так и у меня, делаю свою работу, и понятия не имею, что меня номинировали. В кино работаю 13 лет, есть призы и награды, но ни одна из них мне не дорога. Гораздо важнее для меня – чтобы в Осетии мною гордились, другой цели нет.
Я в трех институтах учился, на экономическом, режиссерском и на операторском, из всех меня повыгоняли. С экономического выгнали в первый же год, с режиссерского на третьем курсе, с операторского – на втором. Сразу начал работать, так вышло, что на третьем курсе стал оператором первого полнометражного фильма. Потом долго не снимал, у меня родился ребенок, я этому радовался! Потом опять что-то снимал, потом снова затишье, и у меня дочка родилась. Потом раз – режиссером стал… Не то, чтобы в моей жизни все происходило вовремя, как Бог дает, так и происходит, вовремя или нет, сложно сказать. Главное, что все время отлично себя чувствую.
Мама очень сожалеет, что у меня нет высшего образования. Я, как добропорядочный осетин, должен был его получить, и не позорить свой род. Мой дед – профессор Алибек Саламов – в сельхозе преподавал, был известным осетинским деятелем. У папы, мамы есть высшее образование, а я его все никак не получу, и маму это очень раздражает.
Я, к сожалению, не говорю по-осетински. Мой папа родился и работал в Москве. Поехал в Осетию, невесту себе взял, привез в Москву, где и родился я. В детстве мы с братом ходили на курсы осетинского языка в диаспоре. Но недолго, раз пять всего лишь. Нужно было далеко ехать, технически делать это не получалось. За все «обучение» стишок выучил один, до сих пор его помню. Три года подряд ездил в Осетию к бабушке, даже коров там пас... Так вот, моя бабушка, которая знала только два слова на русском языке, все равно разговаривала со мной по-русски. Я осетинский так и не смог выучить, мне не с кем было на нем общаться. Кстати сказать, и во Владикавказе есть осетины, не знающие родного языка. Но я себя убогим не чувствую, я хотя бы старался, а они там живут и не учат его.
Моя тетя Темина Туаева – известный документалист мечтает снять художественный фильм на осетинскую тему, у нее есть некоторые соображения по этому поводу. Мы с ней все время обсуждаем, какой фильм лучше снять. В этом вопросе участие принимают и ребята из осетинской команды КВН «Пирамида» – Давид Цаллаев, Таймураз Бадзиев, Тимур Каргинов, Заур Богов, все подключились и готовы работать. Чего мы хотели бы добиться, о чем рассказать… Допустим, вы итальянец и хотите узнать что-то про Кавказ, вы наберете в Интернете «Кавказ», высветятся республики, Грузия, Армения и все остальные. Про Грузию Интернет предложит десятки фильмов, про Армению – тоже. Просмотришь их, и станет ясно, как они выглядят, какие там люди, их особенности, произношение и множество других нюансов, характеризующих этот этнос. А если Осетию наберете, то высветится «Бесланская трагедия», «Кармадон», то есть сюжеты о трагических событиях… К сожалению, это единственное, с чем ассоциируется наша республика.
Мало кто знает, что в Осетии есть танцы, пироги, арака, что там есть преемственность поколений, что есть горы, горные реки... Есть кударцы, иронцы, дигорцы, «поднации» со своими особенностями. Есть огромное количество каких-то вещей, которые никому, кроме осетин не известны, но об этом стоило бы говорить. У меня много друзей грузин, которые, казалось бы, живут с осетинами бок о бок, и при этом не знают, что в Осетии есть кударцы, дигорцы, иронцы. Кроме нас – тех, кто работает в медиа, это сделать некому. Это, прямо скажем, мечта – сделать что-то для популяризации Осетии.
Если возьмемся за дело, скорее всего, будем говорить об аланах. Либо про осетин, связанных с Великой Отечественной войной. К примеру, одну историю я знаю от своего деда, который в 1944 году ехал на поезде на фронт. Состав остановили, и велели всем осетинам выйти. У них забрали оружие и отпустили всех домой. Это был указ Сталина, чтобы осетин больше не призывали на фронт, чтобы не исчезла нация. На момент начала войны осетин было 400 тысяч, к концу их осталось 200 тысяч человек.
Были мысли по поводу Нартского эпоса, но он очень тяжелый, его достаточно сложно экранизировать.
Есть несколько проектов, над которыми сейчас работаю. На ТНТ пишем несколько коммерческих фильмов, и одновременно активно ищем темы для осетинского кино. К примеру, Таймураз Бадзиев, когда приезжает в Осетию, пытается встретиться с какими-то учеными, которые бы нам подкинули интересные идеи. Нам нужно найти людей, которые бы разбирались в драматургии и в то же время хорошо ориентировались в истории осетинского народа, которые бы «накачали» нас базой. Это самое главное, над чем сейчас работаем, все остальное – просто трудовые будни.
Не могу сказать, что люблю больше – режиссировать, снимать или продюсировать. Мне все нравится. Оператором я десять лет проработал, этой профессии в моей жизни было больше, поэтому она мне ближе. Режиссерство для меня новый вид деятельности, я учусь, это сложная профессия, которую надо постигать. Так вышло, что все, чем я занимался, я осваивал или даже завоевывал не в теории, а на практике.
Ни один проект назвать своим детищем не могу. Это писатель садится, пишет, курит, думает, муза прилетает-улетает, он творит. Вот у него – детище, а кино – это как минимум 50 человек, которые приезжают куда-то как табор цыганский, выставляют свет, камеры, начинают взрывать машины… Вечером они переезжают в другое место, снимать другую сцену, и все в этом участвуют в равной степени, режиссер просто выполняет функцию руководителя всего процесса. Кино состоит из деятельности всех цехов, а это гримеры, костюмеры, осветители, декораторы, реквизиторы, звукорежиссеры, монтажеры… Это огромное количество разных профессий с принципиально разной спецификой и называть проект своим детищем – перетягивать одеяло на свою сторону, говоря что ты один все сделал. А на самом деле делают все они, а ты сидишь на стуле довольный: «Это хочу, это не хочу».
Есть в моей жизни блин, который комом. Я бы даже сказал, – блины. И это вполне нормально, что-то получается, что-то нет. А вообще я блины не умею готовить, вот мясо – очень хорошо.
Я не человек шоу-бизнеса. Шоу-бизнес – это длинноногие блондинки на каблуках, которые с продюсерами ходят по клубам. Я кинематографист, а кинематографисты они ремесленники. Мы как сапожники. Нас, я бы даже сказал, воспринимают как солдат, мы приезжаем, делаем шоу, потом уезжаем, и шоу дальше живет в своем пафосном состоянии. Это принципиально разные вещи.
До 13 лет я вообще не знал, что кроме меня есть еще Зауры, знал только Заура Тутова и Заура Хапова, а то, что в принципе Зауры еще существуют, для меня было новостью, когда приехал в Осетию. Там повсюду были Зауры. Здесь ты знакомишься с кем-то, человек тебе представляется – Андрей, ты – Заур. Как-как? З-а-у-р. И в ответ: ну ладно, слушай, Зураб…
Оттого, наверное, ощущение, что я кавказец, было со мной всегда и меня никогда не покидало. Я был намного больше кавказец здесь в Москве, чем кавказцы там, в Осетии, потому что они там все между собой, им хорошо, а я тут один рос. Мне близка Россия, русские жители, можно сказать, что я наполовину-то и русский, потому что детство с ними провел. Я ментально ближе к России, чем к Осетии. Но хотел бы все равно прославлять Осетию.
Российскому кино не хватает сценариев, это единственная проблема – неумение писать сценарии и подбирать хорошие темы. Проблема, кстати, не только нашего кино, во всем мире сценариев не хватает. И индустрия у нас не развита. Советское кино развалилось – вот то была индустрия. Если в нее вливать огромные деньги, она развивается, становится лучшей в мире. Нужны немалые финансовые вливания. Имелись бы они, можно было бы открывать школы сценаристов, устраивать различные тендеры, много чего можно. От того, что слабо развита индустрия, слабо развита и школа, я вот тоже недоученный, а хотел бы.
Не иду вразрез с российской действительностью. Чувствую себя в ней абсолютно органично. Это моя Родина. Муравей, который в муравейнике вырос, у него же один родной муравейник, и другого ему не надо… Иногда, может, и надо, но там он себя все равно чувствует себя в гостях.
Нельзя не признать, что за последние три года сериалы поднялись на новый уровень – это касается и аудитории, и бюджета, и качества. Киношная аудитория поменялась, если раньше в кинотеатр ходили люди всех возрастов, то сейчас аудитория – 14-25 лет. Они в основном смотрят легкие штучки, поэтому по всему миру снимают комедии вроде «Американского пирога», «Паранормальные» – это мировые хиты. Хотя раньше таковыми являлись «Апокалипсис наших дней», «Полет над гнездом кукушки» – мудрые фильмы. В принципе у кино, как у кинотеатрального проката, – нет будущего, телевидение и Интернет – вот будущее киноиндустрии.
Я не боюсь экспериментов. Риск бывает оправдан. Но от чего зависит успех, трудно сказать. Наверное, от твоего уровня. Возьмем футболиста Алана Дзагоева, также номинированного на звание «Человек года». Почему его взяли в команду, на что ориентировались? Скорее всего, на то, что он круто тренировался, бил мячом точнее всех, был ловчее всех, а когда ему выпал шанс, он себя еще и проявил. Если боксеру надо выходить на ринг, а он не отжимался до этого, то он проиграет. Если с утра до вечера тренировался, владеет техникой, и в нужный момент напряжется и себя проявит, то он победит. То есть успех состоит не только из твоих умений и упорства, но и от того, как ты воспользуешься шансом, который посылает тебе судьба.
Предел мечтаний? Не знаю что ответить, я лучше расскажу, почему дождь идет, это я знаю. Могу даже назвать самое большое число математическое… А предел мечтаний? Не знаю. Нет предела моим мечтаниям!
