– Валентин Валентинович, давайте сначала объясним нашим читателям, почему Вы считаетесь сказочником – на Вашем счету немало замечательных постановок прекрасных детских произведений. Почему отдаете предпочтение спектаклям для подрастающего поколения?
– Меня в свое время зачисляли и в сказочники, и в комедиографы, и в ряды поклонников трагифарса. На самом деле, я предпочитаю все эти направления объединять. Хотя, скажу честно, по сказкам соскучился, давно не ставил, а тут недавно предложили вечное произведение – «Щелкунчик», которое теперь есть в репертуаре нашего театра.
Работа для подрастающего поколения в нашем театре стоит особняком. Дело в том, что мы пытаемся воспитывать зрителя с младых ногтей: он приходит к нам еще в южном возрасте. Раньше я каждый год ставил сказки, первым моим детским спектаклем «Сестра моя – Русалочка», который шел на протяжении 25 лет. За это время выросло не одно поколение, и первые зрители потом приводили на спектакль своих детей и внуков.
Стоит также учитывать, что Ставрополь – город молодежный: здесь находится несколько вузов, раньше базировались два военных училища. Мы старались ставить спектакли для подростков, когда еще не было «Пушкинской карты», потому что это очень важно. Мы поставили первую рок-драму «Собаки» с живым звуком, затем была «Игра в фанты». И эти спектакли пользовались большим успехом.
– Вы работаете и с классикой, и с современными авторами. Сейчас кому отдаете предпочтение?
– С классикой, причем эта тенденция наблюдается повсеместно. Дело в том, что современные драматурги, которые писали для театра, ушли: кто в кино, кто в мир иной. Замолчал в последнее время Юрий Поляков, по произведениям которого мы поставили несколько спектаклей. Наверное, вынашивает очередной шедевральный замысел, так что будем ждать. Юрий Михайлович всегда мне присылает новые пьесы, приезжает на премьеры.
Сейчас мало хороших современных драматургов, а брать что попало не хочется. Нужно, чтобы было и остро, и красиво, и душу грело. Чтобы произведение находило отклик в зале, и зритель не сидел, как я это называю, «с холодным носом» – когда сердце не стучит и душа спит. Надо работать так, чтобы зритель даже после комедии пребывал в задумчивости.
– После ухода Григория Горина кто-то из драматургов занял в Вашей душе его место?
– Горин – это человек, который абсолютно соответствовал всем моим критериям. В его произведениях есть и юмор, и ирония, и драматизм, и театральность. Второй такой пока не родился.
– Вы не отказались от идеи поставить горинскую «Поминальную молитву»?
– Нет, но трудно определиться с распределением актеров на роли главных героев. Все упирается в кадры, требуется точное попадание. Есть проблемы с актерами старшего поколения, которые необходимы для постановки. Кто-то ушел из театра, кто-то из жизни. Эта идея живет со мной уже лет пять-шесть, а то и больше. Надеюсь, что все-таки удастся со временем воплотить мечту в жизнь.
– У Вас меняются с годами методы работы и отношения с актерами?
– Мне кажется, они меняются в лучшую сторону. Я стараюсь больше отдавать им, для себя оставляю все меньше и меньше. Накопился опыт работы с актерами, понимание их желаний и возможностей. Сейчас у меня больше снисходительности, прощения, умения держать себя в руках. Ведь на наших актерах лежит колоссальная нагрузка – по восемь спектаклей за сезон. И если их не понимать, не щадить и не удивлять чем-то новым – ничего не получится. Бывают режиссеры добрые и добренькие. Надо быть добрым.
– Вы же по первой профессии тоже актер. В спорте есть известное выражение: чтобы стать тренером, нужно убить в себе игрока. В театре так же?
– Здесь как раз все наоборот, это дополнительный опыт. Режиссер, который прошел актерскую школу, понимает весь процесс изнутри. Меня на мякине не проведешь, я знаю все хитрости, тонкости и боли актерской профессии. Актер может нервничать, капризничать, это все надо учитывать и понимать. Я, кстати, заканчивал экспериментальный режиссерский курс, где обязательным условием было наличие актерского образования.
– Вы помните тот момент, когда поняли, что актерства для вас уже недостаточно? Или это был длительный процесс?
– Хорошо, когда рядом есть опытный наставник. Уже на втором курсе мой руководитель Эльмир Викторович Вершковский сказал: «Валентин, ты не актер, ты – режиссер. У тебя совсем другое мышление». Со стороны может показаться, что профессия актера и режиссера похожи, но на самом деле это совершенно разное. Режиссер должен думать о целостности произведения, а актер погружен лишь в свою роль.
– Как вообще становятся режиссерами? Для этого нужен особый склад ума, характера, темперамента?
– Человек должен чувствовать, что ему греет душу. Необходимо образное мышление, творческая фантазия, умение работать с людьми. Ну и желание, конечно.
– Не хотелось Вам попробовать свои режиссерские силы в кинопроизводстве?
– Кино и театр – это совершенно разные сферы с абсолютно разными технологиями. Для того, чтобы пробовать себя в кино, надо долго «притираться», там другие законы. К тому же у меня большая загруженность в театре. После того, как я заканчиваю работу в Ставрополе, еду по приглашениям в другие театры страны. С одной стороны, это тяжело, но с другой – очень хорошо: новые люди, впечатления, опыт. Я всегда стараюсь учиться.
– Часто сейчас ездите ставить спектакли в другие города?
– Раз в год – обязательно. География широкая: Юг России, Средняя полоса, Урал, Сибирь.
– Позволю себе еще одну спортивную параллель. Мне кажется, что профессия режиссера во многом похожа на ремесло тренера: приходится тратить очень много сил и нервов, чтобы в результате все получилось так, как задумывалось. При таком режиме можно быстро «сгореть». Не практикуете разгрузочные в психологическом смысле дни? Например, закрыться дома на неделю или уехать на рыбалку?
– Раньше одну работу я замещал другой, но это плохо, все равно от искусства устаешь. Теперь понимаю, что нужно давать организму отдых. Поэтому раз в год обязательно переключаюсь: выезжаю на море, занимаюсь подводным плаванием. Но при этом у меня всегда с собой новый материал. И лучшие спектакли у меня обычно получались именно на основе материала, над которым я работал на отдыхе.
– Хотел бы привести Вашу цитату: «Самое радостное, когда ты чувствуешь на премьере дыхание зала и понимаешь: получилось или не получилось. И конечно, репетиции. Ты приходишь, и из ничего вырастает живой спектакль. Ты следишь каждый день за его ростом». Бывает, что не получается?
– Бывает. Очень хорошо, когда для постановки есть достаточно времени – три-четыре месяца. Но в основном у нас жесткие сроки – месяц-полтора. Работать надо быстро и точно. Режиссер – как фокусник, все время должен что-то изобретать, придумывать, чем-то удивлять окружающих. Но иногда понимаешь – процесс не идет. Значит, надо остановиться, найти причину. Вплоть до того, что отменить репетицию, собраться вместе, попить чайку, отвлечься, поговорить на другие темы. И на следующий день все может заиграть новыми красками.
– Как часто вы выходите на поклон после спектакля? И от чего это зависит?
– Первые пять спектаклей я стараюсь контролировать. Пока постановка не устоялась, пока она растет, за ней надо следить. Естественно, актеры вызывают на поклон и меня. И им приятно, и мне. Иногда я даже куда-то прячусь, но все равно они ждут меня. А потом могу через пять спектаклей могу опять нагрянуть, спектакль – это же не кино, здесь всегда есть что подправить.
– Откуда смотрите спектакли?
– После генерального прогона я всегда в движении: во время премьеры хожу за кулисами, поднимаюсь на балкон – в общем, у меня свой театральный марафон. Самое интересное, что актеры уже привыкли к тому, что я рядом с ними, стараюсь их поддержать, подбодрить прямо во время спектакля.
– В Ставропольском академическом театра драмы имени Михаила Юрьевича Лермонтова практически всегда аншлаги. Как вы считаете, с чем это связано? Ходить в театр стало модно? Или людям это действительно нужно?
– Наверное, нужно. Кино все-таки театр не заменит. Должен отметить, что публика стала более требовательной к материалу, качеству спектакля. Если человек купил билет, ты должен полностью обеспечить его внимание и потребности. Зритель стал более театральным, разбирающимся.
– Каким стал 2024 год для Вас?
– Довольно насыщенным, репертуар театра пополнился тремя моими постановками. Первая – «Свадьба Кречинского», это мой подарок на 50-летие заслуженному артисту России Игорю Барташу. Работа над спектаклем шла сложно, но, как мне кажется, все получилось. Это очень современное произведение. Кречинский – абсолютное зло, но очень умное, деятельное и обаятельное. С лицом не монстра, а доброго, располагающего к себе человека. Такие кречинские есть везде: они проникают во власть, умело манипулируют нами всеми.
Также свет увидела комедия «Люкс номер 13», которая идет с большим успехом – зритель ее принял и оценил по достоинству, билеты продаются на месяц вперед. И еще одна работа – «Проделки Ханумы». Этот спектакль раньше шел на наших подмостках, но теперь полностью обновился актерский состав. Мы уже показали премьеру не только ставропольским любителям прекрасного, она пользовалась большим успехом на гастролях в Антраците и Пятигорске.
В марте следующего года приступлю к комедийной работе, которая уже стоит в плане театра, есть творческие планы и на август. Вообще у меня к дирекции театра всегда есть несколько предложений, но нужно ведь ставить не то, что тебе хочется, а то, что в данный момент нужно театру. Тем более, что репертуар верстается заранее. Поэтому в последние годы я привык работать не для себя, а для «того парня». Скажем, приезжает к нам известный режиссер – ставит драму, значит, вторую рядом уже не поставишь, нужно что- то другое. Мы находимся в одной лодке, и надо учитывать все обстоятельства. При этом необходимо находить такой материал, который подходит всем поколениям зрителей. Тогда зал дышит и откликается.
– Вы в Ставрополе уже почти 40 лет. Чем для вас стал этот город?
– Знаете, у театральных режиссеров есть примета: если приезжаешь работать в город и хочешь в нем остаться надолго, надо сходить на кладбище и «забить» себе место. И тогда все получится. Если серьёзно, то, конечно, Ставрополь стал для меня, прежде всего, родным городом.
– «Места силы» есть у вас в Ставрополе?
– Они есть в каждом городе, где я работаю. В Ставрополе это природа дворовых закоулков, где я часто гуляю. В Пятигорске люблю побродить не на центральном «пятачке», а наоборот – выбираю места на верхних точках, откуда видно весь город. А, допустим, в Новочеркасске есть потрясающие старые храмы, где чувствуется особая энергия.
– Хотел бы в заключение беседы привести еще одну Вашу цитату: «Я очень люблю в финале оставлять надежду на то, что все получится, протягивать руку помощи зрителю и вселять веру: чего бы ни было в жизни, все будет хорошо». Все так?
– Абсолютно! Зритель должен выходить после любого спектакля духовно обогащенным, с мыслью о том, что если у героев все закончилось на мажорной ноте – значит, и я смогу сделать свою жизнь лучше. Если не даешь людям надежду – значит, все зря.
