Русский полководец, герой Отечественной войны Николай Раевский говорил, что «Ставрополь — уездный город на высоком и приятном месте и лучшем для здоровья жителей всей Кавказской губернии», в котором он нашел «каменные казенные и купеческие дома, сады плодовитые и немалое число обывателей». «Словом, — отметил он как-то, — преобразованный край...»
Русского композитора и пианиста Милия Балакирева больше всего поразило в городе обилие зелени. Вот, как писал он об этом музыкальному критику Владимиру Стасову: «В первый раз я увидел толстые высокие деревья акаций. Город очень красивый и оригинальный, расположен вроде Нижнего, на горах. Особенно эффективен собор, стоящий на самом высоком месте…»
Также зеленью, а точнее разнотравием на Ставропольской территории восхищался хирург Николай Пирогов: «От Ставрополя едешь, будто сидя в ароматической ванне». В своем отчете о путешествии по Кавказу он отметил, что «нигде не приходилось встретить такие необозримые пространства, как будто нарочно засеянные различными породами шалфея, богородицкою травою, солодковым корнем, диким лавендулом и проч…»
В путевых заметках о краевой столице говорил и археолог Петр Хицунов, называя окрестности города гористыми и живописными, где «куда ни обратись, всюду сады и рощи». Он отметил, что в Ставрополе настолько много садов, «что издали город кажется весь в саду».
В XIX веке по рабочим делам в Ставрополь приезжал статский советник, врач Николай Скоковский, который в воспоминаниях описывал центральную часть города так: «Старый город составляет лучшую часть и красивейшую часть Ставрополя; он расположен по обеим сторонам Николаевской улицы (прежняя Черкасская, или Большая улица), средину коей, по сему продолжению ее, занимает прекрасная тенистая аллея. Этим бульваром Николаевская улица разделяется на две широкие улицы, идущие по правую и левую стороны аллеи».
А вот осетинского поэта Косту Хетагурова, в честь которого названа центральная улица Ставрополя, восхищала осень в города. Он назвал ее едва ли не самым лучшим временем года здесь: «Слегка желтеющая зелень, теплые солнечные дни и тихие, полные нежного великолепия вечера… Хочется подольше оставаться под открытым небом и, прежде чем закупориться за двойные рамы, вволю надышаться чистым воздухом и наглядеться на опадающие листья, на умирающие цветы…»
Ученый и краевед Григорий Прозрителев (его именем назван ставропольский музей-заповедник) рассказывал в своем путеводителе по городу: «Самым интересным и достопримечательным местом в Ставрополе является Соборная гора. Здесь, на этой горе, все прошлое Ставрополя, его колыбель и его история. <…> Каждый шаг на этой горе связан с воспоминаниями о далеком прошлом… Маленькая по пространству, но сильная по значению, гора эта символически знаменовала будущее маленького укрепленного пункта, никогда не мечтавшего стать шумным, многолюдным городом, центром всего края, каким стал Ставрополь».
В XX веке великие гости регионального центра не переставали удивляться его красоте и самобытности. Например, писатель Николай Фролов писал, что здесь «тепло и скоро-скоро появятся на улицах замечательные фиалки, которым равных по аромату нигде нет, разве только воспетые фиалки Парижа…» А советская и российская певица Людмила Зыкина, которая побывала в Ставрополе с концертами, упоминала его как уютный и милый город, знавший легендарного Александра Суворова и вдохновивший на подвиг героев-доваторцев.
А советский военачальник, командующий артиллерией Красной армии во время Великой Отечественной войны, главный маршал артиллерии Николай Воронов сравнивал Ставрополь с Парижем: «Ставрополь можно считать все-таки очень недурным городом, и в этом случае много придает ему цены его окружность. Степи, безлюдье — и вслед за этим оживленный и обстроенный город, среди местности гористой: встреча подобного места необходимо должна приятно подействовать на проезжего. Проживая и прежде в Ставрополе, я иногда слышал о нем такие суждения, что он — де «Париж Кавказа»; признаюсь, тогда, еще полный воспоминаний о лучших городах, я считал такие суждения слишком наивными, даже дикими, теперь же, поживши среди степей, начинаю находить кое-какой смысл в этом громком имени: «Париж Кавказа!»
