Послужной список Василия Михайловича впечатляет, он – участник чемпионатов Европы и мира, многократный призёр и победитель международных соревнований, четырёхкратный чемпион Израиля. По окончании спортивной карьеры участвовал в ледовых шоу Ильи Авербуха, а детей тренирует около десяти лет. Василий Рогов рассказал о своем спортивном пути, поведал о том, как оказался в Ставрополе и подвел итоги предыдущего ледового года.
– Василий Михайлович, как в вашей жизни появилось фигурное катание?
– Наверное, как и у всех – на каток меня привели родители. У меня были проблемы со спиной, и врачи порекомендовали фигурное катание. Мне было тогда лет шесть, и по тем меркам это считалось ранним возрастом для занятий. Это сейчас на лед дети выходят уже в три-четыре года. Сначала я занимался в группе на платной основе, а примерно через год меня заметили и взяли в парное катание, поставили вместе с одной девочкой. И потихоньку пошло – докатился до сборной Беларуси.
– Мальчики в фигурном катании всегда в дефиците. У вас в связи с этим была возможность выбирать себе партнёрш?
– Смотря на каком уровне. В детстве с кем поставили – с тем и катайся. Когда стал постарше, начал вызываться в национальную сборную – там уже мнение спортсменов учитывалось, когда шел подбор партнёров.
Вообще фигурное катание – вид спорта такой, что мальчики не очень стремятся в него идти. Тем более в регионах. У меня большого желания заниматься этим видом спорта не было. Я вам больше скажу – тогда в Беларуси даже хоккей не особо был популярен. В зимних видах спорта царило какое-то затишье. Это было время развала Советского Союза, о спорте особо никто не думал. Тем не менее тогда ещё существовала система бесплатных занятий, сейчас такие школы можно пересчитать по пальцам. Одна из них – «Наследие», где есть бюджетное финансирование.
– Как родителям удалось вас уговорить заниматься фигурным катанием?
– Меня особо никто и не спрашивал. Просто отвели и сказали: будешь заниматься. Нет, конечно, существовал определенный подкуп в виде сладкого или игрушек. С тех пор, кстати, ничего особо не поменялось, достаточно сложно маленького ребенка – что мальчика, что девочку - заставить заниматься тем, что ему не по душе.
– Когда у вас появился ледовый интерес?
– Лет в 11-12. К этому времени я уже начал более-менее регулярно ездить по соревнованиям, появились амбиции, азарт. А лет в 15-16 начались серьезные турниры на международном уровне – юниорские Гран-при, чемпионаты Европы и мира. И в этот момент я… решил повесить коньки на гвоздь.
– Неожиданно. Что случилось?
– Наметился профессиональный кризис. Наша пара привлекалась в белорусскую сборную, но мы все время были на вторых ролях. У нас страна маленькая, поэтому в отличие от ведущих спортивных держав России, Канады, США квоты для выступлений на международном уровне были скромными, на соревнования за рубеж ездили только первые номера. В таком режиме два года, мне этот бесперспективный расклад порядком надоел.
К тому же, в это время из Израиля на каникулы приехал мой двоюродный брат, который там учился. Он рассказал, как обстоят дела, и родители предложили мне тоже поехать учиться в школу в Израиль. Я согласился.
– Так хотелось грызть гранит науки за рубежом?
– Как любому подростку, мне тогда больше всего хотелось избавиться от родительского контроля (смеется). Хотелось свободы, и я её получил. Но в нагрузку также все вытекающие проблемы самостоятельного существования. Жизнь в общежитии – не сахар в любой стране мира. Хорошо, что хоть не было глобального языкового барьера – меня окружали в основном русскоговорящие люди, тогда из республик бывшего СССР в Израиль ехали многие.
– Чем удивил Израиль?
– Жарой, я ее не очень хорошо переношу. А также, я бы сказал, повышенной религиозностью. Я человек не особо верующий, мне это было непонятно. Честно говоря, после полугода жизни на чужбине я уже подумывал о возвращении домой, но тут мне в руки попался номер телефона президента местной федерации фигурного катания. Мы с ним переговорили – и скоро меня взяли в сборную Израиля, где также преобладали русскоговорящие спортсмены. Сборная была достаточно сильная, в ней выступали призёры чемпионатов мира и Европы, а, допустим, наша пара входила в топ-15 по итогам чемпионата Европы. Для маленькой страны это очень хорошие результаты.
– Ваша партнёрша тоже была русскоговорящей девушкой?
– Нет, она американка. Я к тому времени уже более-менее выучил английский язык. К тому же, мы в основном жили и тренировались в США.
– Как так?
– Израиль – теплая страна, там развиты в основном летние виды спорта. В то время на всю страну был только один каток – на границе с Ливаном, там проходили чемпионаты страны. А так весь тренировочный процесс вёлся в США. Я, правда, кроме катка, ничего толком не видел. На выходные, конечно, удавалось куда-то выбираться, но ненадолго – спортивный режим не позволял наслаждаться прелестями обычной жизни. А вот условия для тренировок были прекрасными.
В результате нас отобрали на Белую Олимпиаду 2014 года в Сочи, но моей партнерше не дали израильское гражданство. На чемпионатах мира и Европы достаточно, чтобы гражданство страны, которую представляет дуэт, было у одного из спортсменов. Но на Олимпиаде такой штамп в паспорте должен быть у обоих.
В общем, мы завоевали для страны олимпийскую лицензию, но поехали вместо нас другие фигуристы. Моя партнёрша настолько расстроилась, что закончила кататься совсем. Я остался на распутье один, мне к тому моменту было уже 24 года. Если бы я начал всё сначала – значит, пришлось бы пролететь мимо олимпийского цикла.
– Почему?
– Потому что в нашем виде спорта есть очередь. И определённый субъективизм. Здесь не как в плавании – если первый приплыл, вот тебе медаль. Всё несколько сложнее. В результате принял решение заканчивать карьеру.
– Долго искали себя в новой жизни?
– Меня пригласили в ледовое шоу Ильи Авербуха. Это было весело, но со временем я стал больше тяготеть к тренерскому ремеслу.
– Вы до этого были знакомы с Ильёй Изяславичем?
– Нет, близко познакомились уже, когда я прибыл в Москву. Со временем подружились, этому способствовало то обстоятельство, что моя жена ведёт дела Ильи, является его личной помощницей.
– Как вы считаете, зачем успешному спортсмену, хореографу, режиссёру, продюсеру заморачиваться с детскими школами в далекой провинции?
– Как любому амбициозному человеку и чемпиону, Илье хотелось сделать что-то свое, оставить след в истории российского спорта – открыть свою школу. А если ее воспитанники еще будут показывать хорошие результаты, то это вообще прекрасно! К этому мы в нашей школе всегда и стремимся.
Кстати, Илья Авербух регулярно приезжает, общается с воспитанниками школы, контролирует процесс. Он постоянно на связи, следит за делами школы, держит руку на пульсе событий.
– Как у вас возник вариант со Ставрополем?
– Сначала речь шла о школе в Ессентуках. А приехали в Ставрополь мы из Сочи.
– Сложный маршрут.
– Во время пандемии коронавируса работы не было, поэтому приняли решение поработать в Сочи. А потом Илья начал вести разговоры про открытие школы в Ессентуках и поинтересовался, не хочу ли я там поработать. Долгое время запустить проект не удавалось, но потом процесс очень быстро завертелся, и буквально накануне открытия школ всё переигралось – и вместо Ессентуков я оказался в Ставрополе.
– Что-то знали о городе прежде?
– Я вам больше скажу, бывал здесь в детстве. Мой папа работал дальнобойщиком, и иногда брал меня в рейсы, в том числе в Ставрополь. Мне нравятся местный климат, люди. Здесь комфортно. Но есть и рабочие сложности. Бывают случаи, когда отдельных родителей наших воспитанников что-то не устраивает, и они начинают давить на тренеров с помощью административных ресурсов. Это, конечно, не смертельно, но сильно отвлекает от работы. Пользуясь случаем, хочу сказать, что тренеры в нашей школе работают очень квалифицированные и грамотные, которые знают, как должно быть. Поэтому не надо пытаться воздействовать на них, если вам кажется, что вашего ребенка в чем-то ущемляют.
Убеждён, что вмешательство родителей в тренировочный процесс должно быть сведено к минимуму. От этого он становится только хуже. А если сделать хуже школе, то хуже будет и ее воспитанникам. Прошу родителей набраться терпения – надо ждать, а не качать права и выбивать всеми доступными способами преференции своим детям.
– Вы ехали в Ставрополь сразу на должность старшего тренера?
– Нет, я к этому вообще не стремился, ехал исключительно тренировать детей. Но наш старший тренер ушла в декрет, у меня был разговор с Ильёй Авербухом, и в итоге меня назначили на этот пост. Так что теперь приходится заниматься еще и организационными моментами.
– Сильно они отвлекают от тренерского творчества?
– Больше забирают моральных сил, чем физических.
– По вашим прогнозам, как скоро «Наследие» начнет выпускать чемпионов всероссийского масштаба?
– Здесь все индивидуально, зависит от ребенка. Есть дети, которые за пять лет проходят путь от нулевого уровня до спортивных разрядов. А кому-то и пятнадцати лет для этого мало. К тому времени, когда открылась наша школа — это произошло полтора года назад, - фигурное катание и хоккей в регионе уже развивались достаточно активно. А появление «Наследия» – ещё один плюс в развитии зимних видов спорта на юге страны. Конкуренция повышается, что, в свою очередь, способствует росту мастерства. Тем интереснее работать. Ну и, конечно, очень важно, что у нас есть возможность обучать детей бесплатно. Для не самых обеспеченных семей это большой плюс.
– И всё равно южным спортсменам потом приходится уезжать в столицы, чтобы продолжать прогрессировать?
– Во всём мире система так работает. Лучшие из лучших попадают к ведущим тренерам в сборные, которые обычно базируются в столицах. Многие наши чемпионы – из регионов. Надо работать, верить в себя – и всё получится.
– Что можете сказать об итогах минувшего сезона?
– По большому счету, он стал первым полноценным в истории «Наследия» в Ставрополе. Поэтому говорить о глобальных прорывах рано, да и, наверное, неправильно. Считаю, что все идет своим чередом.
